В одном из первых номеров «газеты прямого действия» «Лимонка» национал-большевики (далее НБ) тестировали читателей на соответствие. Решил проверить на себе. Нравится ли вам капитализм? В общем-то, социально-экономическая формация, чай, не девушка, чтоб ее любить. Скорее, не нравится — так самому Гайдару российский капитализм не люб. Нравится ли вам Запад? Нравится или не нравится ровно настолько, насколько любая другая сторона света. Нравится ли вам брежневский период? Без комментариев.
Предположив, что на все три вопроса следует «нет», я выяснил, что «молодец»: «Вы близки к идеологии НБП (может, чуть правее или чуть левее)». Если же я дрогнул и ответил на вопрос о Западе «да», то я «человек не русской национальности с левацкими симпатиями (возможно, троцкист или поверхностный анархист). Слава Богу, таких в народе единицы». Ближе к истине. Проницательный преподаватель на университетском семинаре по новой-новейшей истории, видно, не зря прозвал меня «троцкистом». И все-таки, я мог бы ответить, не слишком покривив душой, «нет» на все три вопроса.
«Лимонку» читают. Читать прочие оппозиционные газеты, ту же «Завтра» (по терминологии «Лимонки» — «Анадысь») можно только под дулом пистолета или из гипертрофированного профессионализма. Тоска зеленая, брежневская школа журнализма. Читать либеральную прессу… Скажем так: какую бы сенсацию ни преподнесли «Известия» или «Общая», стиль изложения всегда предсказуем: ровный, объективистский, в лучшем случае — ироничный, в худшем — патетический. Вместе с тем, я уверен, что рассудительно комментировать большинство политических новостей для самого что ни на есть трижды либерала бывает просто невыносимо. Но, прошептав про себя матерный комментарий, он сжимает зубы и садится за компьютер. Как он завидует в этот момент коллегам из «Лимонки», которые могут, не моргнув глазом, ограничиться в газете примерно следующим: «Ну, б…., они совсем о… ли». Завидует, но никак не может позволить себе либерал-журналист и эскапады, подобные лимонковским: «Фронт национального спасения — сброд второстепенных, но сжигаемых тщеславием кретинов», «Руцкой — красномордый кот», «Бабурин — жирно-обиженный пингвин», «для России было бы полезнее, если бы всех утопили в заливе».
Либерал анализирует экономическую программу коммунистов, задается глубокими вопросами об их «программе-минимум» и «программе-максимум». А обозреватель «Лимонки» просто берет в руки учебник психиатрии доктора Ганнушкина и срисовывает оттуда портрет Зюганова. Либерал облегченно вздыхает после победы Ельцина, а писать-плести надо надоевшие парламентские словеса. И только «Лимонка» позволяет себе пустить по краю первой полосы: «Россия опять дала Ельцину», а фотку Зюганова лаконично подписать: «А этому не дала». И уж совсем немыслимо, хотя ой как хочется любому из нас написать тиражом поболе что-то вроде: «Патриоты — гады. Мы хорошо их знаем почти всех, и постепенно пришли к ужасному выводу: они — форменные сволочи. Все. <…> При виде Бабурина хочется блевать <…> И так-то молодежь сраная, но юные патриоты… Освенцим рыдает. <…> только бы без этих постылых митинговых рож, без русских писателей, без национальной элиты, без Руси Державной». Либералу надо держать фасон, доказывая, что он не против патриотизма, но только «просвещенного», не против национальной «элиты», а против их, так сказать, шовинистических извращений. НБ же, уверенный в обладании единственно верным и современным пониманием патриотизма, даже не удосуживаются взять своих «патриотов» в кавычки. Гады — и все тут.
Но одним концом по барину, другим — по мужику. Стреляй всех — Господь Бог отличит своих. Если можно так поливать оппозицию, то уж извольте принять и столь же хамский тон в отношении милых либеральному (и моему) сердцу людей: постоянное поминание свиньи по поводу Гайдара (хотя однажды НБ пообещали ему орден за верность принципам, как и Анпилову), и «старикашку-диверсанта» Ковалева, и Александра Яковлева — «эпифеномен разложения». За удовольствие прочитать о Невзорове: «Хочется, чтобы Глебыча быстрее задавили Камазом,» — приходится платить.
Ой, как неинтеллигентно. Но в первом же номере «Лимонки» Ярослав Могутин писал об интеллигентах (я привожу самое нежное): «Им должно быть запрещено иметь семью и детей. Возможен вариант по переселению интеллигентов в специальные резервации». Конечно, идеологи «Лимонки» и «Элементов» не интеллигенты. Они — интеллектуалы во французском понимании слова, то есть активные участники общественной жизни, оценивающие и критикующие ее с позиций современной мысли. Интеллигенты — те в газете «Известия» и «Завтра»: с общим культурным background’oм, с одинаковой апелляцией к гуманитарным ценностям, с патетикой и сентиментальностью, с воспоминаниями о кухонных беседах застоя. Общая их черта — необразованность в плане актуальной, именно конца XX века, социологической и политической мысли, приверженность авторитетам, неспособность увидеть за отдельным газетным фактом симптом некоего глобального процесса. Все эти качества плюс отсутствие лицемерия есть и у Лимонова. Может показаться, что Лимонов — обитатель политического гетто, не способный к диалогу. Но, пардон, разве кто-нибудь из либералов вступал с ним в достойный диалог, когда было еще не поздно, в период его перестроечной публицистики? Он им — про империализм, а они ему — что в Швеции тротуары чистые. Он — про «общество зрелищ» Ги Дебора, а они — про Солженицына или Ивана Ильина. Он — про компьютерный тоталитаризм, а они: сам ты педераст. Ну не читали его оппоненты тех книжек, которые перечитал в США и Франции этот харьковский самородок. А могли бы и прочитать — иначе незачем называть себя политологами и социологами. Если перефразировать старый анекдот про «интеллигентов до фига, трамваев маловато», то вполне можно сказать: «интеллигентов до фига, интеллектуалов маловато». Может, оно и к лучшему, потому что интеллектуала только пулей и остановишь. Пулей, поскольку НБ предельно честны в формулировках своих идей. Их не пристыдить, как можно пристыдить авторов «Завтра», дескать, чего вы такие недобрые. Да, мы антигуманисты, спокойно ответят НБ. И «фашизмом» их не попрекнешь — не отрекутся (впрочем, о специфическом фашизме НБ — ниже). В эпоху тотального конформизма и самодовольства, воцарившихся в России в середине девяностых годов они занимают необходимейшую нишу радикальной критики пророков современной цивилизации. А ведь критиковать есть что. Претензии США на установление «pax americana» при помощи безумных экспедиций к черту на рога. Тотальную компьютеризацию, грозящую полицейским контролем над всем населением планеты, какой не снился и Оруэллу. Сдачу позиций пламенными революционерами 68-го года. Тиранию шоу и бездумного потребления. Лицемерную оборачиваемость борьбы за права человека, окончательно раскрывшейся как орудие холодной войны. Тупой отказ общества замечать тлеющие гражданской войной пригороды, населенные выходцами из бывших колоний. Выжигая все вокруг себя, «Лимонка» выполняет ту же функцию, которую на Западе традиционно выполняют столь же традиционно левые интеллектуалы. Недаром среди авторитетов НБ — и Бодрийар, и Делез-Гваттари, и Ги Дебор, и Герд Бергфитс его понятием бунтаря-«анарха», и Маркузе, и Вильгельм Райх. Хотя — не только они, но и Эвола, Тириар и прочие Геноны. Пантеон героев действия «Лимонки», в основном, тоже вполне левацкий: Че Гевара, Ульрика Майнхоф, Нестор Махно, Борис Викторович Савинков, Лариса Рейснер, Энди Уорхол, Малькольм X. Словно не газету читаешь, а рассматриваешь увешанную постерами стенку в квартире любого европейского интеллектуала, прошедшего школу «рабочего самоуправления», «веселого мая», «лета любви», а то и вооруженного подполья. Но — вот вам первое из двух существующих-таки внутренних противоречий в последовательной теории НБ. Отрицать зло современного мира можно только с позиций последовательного анархизма, выдвигая как альтернативу очевидно утопическую (хотя в Гуляйпольской республике Махно, в отрядах Панчо Вильи и Дуррути она все-таки функционировала) идею абсолютного народного самоуправления. НБ же намереваются, уничтожив зло системы, немедленно заменить ее на другую Систему, неизбежно беременную тем же злом, только в иных формах и иных, очевидно, больших, масштабах. «Главной целью НБ является создание Империи от Владивостока до Гибралтара на базе русской цивилизации. Придя к власти, НБП произведет революционные по своим масштабам преобразования в России, построит тотальное государство».
Кажется, я нашел определение фашизма.
Фашист — это анархист, одержимый идеей государственного строительства.
Второе противоречие НБ теории. Их программа в области культуры выше всяких похвал: «…культура должна расти как дикое дерево. Подстригать ее мы не собираемся. Полная свобода. Делай, что хочешь, будет твоим единственным законом». Хорош и, несмотря на национализм, космополитичен и пантеон «героев культуры»: Лотреамон (Мальдорор дает советы читателям каждого номера газеты), Бретон, Бунюэль, Эзра Паунд, Сартр, Арто, Мисима, Генри Миллер, Камю, Жене, Пазолини, Хармс. В общем и целом, представители той линии в литературе XX века, к которой примыкал своими великолепными романами и сам лидер НБ. Художники отобраны по критериям, предложенным Дугиным в программной статье «Новые против старых» в первом номере «Лимонки»: «Старые» ненавидят экзистенциальную проблематику; всякий радикальный опыт, обнажающий глубинную стихию человеческой души по ту сторону привычных условностей для них неприятен, и они стараются его избежать любой ценой. «Новые» — стихийные экзистенциалисты, они стремятся к опыту пограничных состояний и критических ситуаций«. Однако предельный экзистенциальный и художественный опыт возможен только тогда, когда существуют нормы буржуазной морали, общественные представления о добре и зле. Опыт всегда индивидуален и единичен. Жест художника ценен только тогда, когда он сознательно и жертвенно играет со злом, осознавая его именно в качестве зла. Если же целая нация начинает вести себя, как Артюр Рембо или маркиз де Сад, результатом может быть только ее коллективное самоубийство. Что почти удалось братской немецкой нации под американскими бомбами и гусеницами советских танков в 1945 году. И что в еще большей степени удалось Камбодже, отдавшейся «красным кхмерам», в чьих партизанских лагерях, если верить «Лимонке», люди научились летать. Те, кто выжил, естественно. Парадоксально, но, клянясь именем нации, защищая обнищавший народ, НБ презирают его и «не унижают жалостью». НБ всерьез считают себя аристократами духа, обладателями тайного знания. Потому-то и проповедуют «гносеологический расизм», квазимасонское братство носителей истины, открещиваясь от прочих «расизмов» и позволяя себе издевки над «желтоглазыми жидоедами» (антисемитизм, конечно, имеет место быть, куда же без него приличному патриоту податься, но антисемитизм левый, классовый, бакунинский: еврей как символ эксплуататорского класса). Для «подростка Савенко» харьковские работяги были «козлиным племенем», «козлами» остались они ими и для фюрера Лимонова. Козлы, машины для жрачки, дебилы-пенсионеры, охреневшие тетки, раскупающие пластиковые мешки с надписью «Not for sale» (персонажи как всегда талантливых воплей Марго Фюрер — прозрачный псевдоним Натальи Медведевой) — таких и правда не жалко. Все это полностью соответствует одной из характеристик «Ур-фашизма» из блестящей статьи Умберто Эко «Вечный фашизм»: «Для всех реакционных идеологий типичен элитаризм, в силу своей глубинной аристократичности. В ходе истории все аристократические и милитаристские элитаризмы держались на презрении к слабому. Ур-фашизм исповедует популистский элитаризм. Рядовые граждане составляют собой наилучший народ на свете <…> Однако не может быть патрициев без плебеев. <…> Поэтому в таких обществах <…> каждый отдельный вождь презирает, с одной стороны, вышестоящих, а с другой — подчиненных». Разумеется, аристократизм НБ из того же ряда самообольщений, что и подозрительное превознесение собственного сексуального потенциала (чего стоит хотя бы сравнительный анализ жен лидеров «большой семерки» и жен Лимонова), и старания представить НБ как реальную силу, которой все боятся.
Что правда — то правда, НБ страшно далеки от народа. Доказательство — хотя бы стилистическое: ну что это за «ревенанты» и «мерсенеры», мелькающие на страницах «Лимонки» (хотя Лимонов и почти очистил свои тексты от смехотворных американизмов и галлицизмов, замусоривших одно время его прозу, что твоего Аксенова; кстати, один из авторитетов НБ Шульгин тоже уснащал свои патриотические тексты «абимами», то бишь пропастями, и «авионами» — эмиграция на пользу русскому языку не идет)… А куда годится попытка в музыкальных обзорах говорить с молодежью на ее якобы языке — все эти однообразные «уматы» и «угары»?
Козлы и плебеи должны соединиться с патрициями в экстазе смерти, борьба ведется не ради декларируемой победы, а ради смерти. «Да, смерть», — такой партийный лозунг предлагает «Лимонка» для НБ. Призыв Лимонова «Да здравствует смерть» буквально повторяет клич, с которым шли в самоубийственные атаки испанские фалангисты. Ему вторит даже ребенок на одной из агитационных фотографий «Лимонки». Опять обратимся к Эко: «Культ героизма непосредственно связан с культом смерти. <…> Нормальным людям говорят, что смерть огорчительна, но надо будет встретить ее с достоинством Верующим людям говорят, что смерть есть страдательный метод достижения сверхъестественного блаженства. Герой же Ур-фашизма алчет смерти, предуказанной ему в качестве наилучшей компенсации за героическую жизнь. Герою Ур-фашизма умереть невтерпеж. Хотя в героическом нетерпении, заметим в скобках, ему гораздо чаще случается умерщвлять других». Именно отношение к смерти, а никакая не идеология «консервативной революции», определяет подбор героев действия для первой полосы «Лимонки». Что общего между эсэровскими боевиками, румынскими железногвардейцами капитана Кодряну, штурмовиками Рэма, бароном Унгерном, Карлосом, наемниками Бобом Денаром и Майклом Хором, «прирожденными убийцами» из криминальной хроники, диверсантом Николаем Кузнецовым, опричниками Ивана Грозного, ОУНовским подрывником Федором Возняком, Мэнсоном, РАФ-овцами и т. д., кроме того, что, сознательно устремляясь к блаженству смерти, они увлекали за собой всех, кто приближался на расстояние револьверного выстрела или на длину бикфордова шнура? И завораживают они даже людей, никакого отношения к НБ не имеющих, вовсе не своими полярными политическими лозунгами, а тем, что за их идейными масками — оскал пляски смерти.
Итак, уже несколько раз мне пришлось употреблять термин «фашизм». Сразу же оговорюсь, что употребляю его примерно в том же смысле, что и НБ — как определение некоего state of mind XX века, свойственного нехудшим художникам (Маринетти, Эзра Паунд, Юнгер) в той же степени, в какой другим был свойственен коммунизм (Мейерхольд, Маяковский, Татлин). Его же можно классифицировать и как «правый анархизм», в котором — и не без оснований — подозревала французская критика начала шестидесятых годов режиссеров «новой волны»: Шаброля — за круг юношеских знакомств, Луи Маля — за экранизацию романа романтического фашиста (и самоубийцы) Дрие Ля Рошеля «Блуждающий огонек», Годара — за романтизацию Мишеля Пуакара и политическую амбивалентность «Маленького солдата». Фашизм в таком понимании антибуржуазен и предан Гитлером. Он, если верить «Элементам», не тоталитарен, не национал-социалистичен, не консервативен, не социалистичен, не заражен расизмом, отвергает анонимный тоталитарный террор. В чем же тогда его субстанция, если он определяется через сплошные «не»? Именно характеристики такого, или Вечного Фашизма, и перечисляет Эко в уже цитировавшейся мною статье.
Посмотрим, насколько применимы к НБ остальные тезисы Эко. «Культ традиции». Традиция — одно из самых популярных слов в НБ словаре. «Неприятие модернизма» — да, но не модернизма в искусстве, а модернизма как просветительской и индустриальной цивилизации. «Культ действия ради действия» — да. Рождение из индивидуальной или социальной фрустрации — да: НБ призывает к мятежу всех, не приспособленных к данной реальности. Культ нации — да, естественно, но НБ декларативно свободен при этом от помешательства на теории всеобщего заговора и предательства, которое, по Эко, свойственно Ур-фашизму. «Пренебрежение к женщине» — достаточно прочитать неожиданно обиженный, наивный и в чем-то даже привлекательный текст Лимонова, в котором он обвиняет всех женщин мира в заговоре против изначального призвания мужчины-воина. В основных характеристиках НБ, несомненно, эманация Ур-фашизма. Вряд ли сами НБ возразят против такой трактовки. Поэтому очень странно прозвучало в восьмом номере «Лимонки» коммюнике НБП, в котором партия — после известной клоунады Веденкина по телевидению — требует прекратить травлю под видом «борьбы с фашизмом». Впрочем, это не единственный срыв НБ. Самые рисковые лозунги НБ враз обесцениваются публикацией на одной полосе с ними подобострастного письма мэру Петербурга Яковлеву: «Поздравляем Вас с избранием на пост мэра. <…> Мы не экстремисты (?!), мы радикалы, и это оправдано (?!) тем обстоятельством, что обращаемся мы в первую очередь к молодежи, а современная молодежь воспринимает только крайние эстетические и культурные формы. Отсюда стиль нашей газеты и нашей партии. Воспринимать этот стиль буквально, все равно, что в каждом панке или металлисте видеть преступника». Вот тебе и раз… НБ оправдываются, словно районный клуб по интересам.