Как я была нацболом

Известного (в основном нетрадиционной ориентацией) писателя Эдуарда Лимонова судят за терроризм. Его национал-большевистскую партию объявили фашистской угрозой. У НБП отобрали помещение и теперь закрывают газету «Лимонка». В последний год российское общество усиленно пугают бритоголовыми. Не погром кавказцев - так осквернение еврейского кладбища, не осквернение кладбища - так день рождения Гитлера; истерика в газетах не утихает ни на неделю. На фоне политических игр мы решили выяснить: кто такие нацболы. Фашисты или просто хулиганы? Корреспондент «КП» получила задание вступить в национал-большевистскую партию. Партсобрание Сталинский дом; ступеньки вниз. Железная дверь - под уровнем асфальта. Вхожу в бункер - лечу вниз головой: в темноте надо было переступить через трубу. Черноглазый юноша холодно поднимает брови; с перепугу я мямлю: - Я... тут... сочувствую вашей партии! Слово «партии» выходит правильно - с придыханием. Взгляд юноши теплеет. На бицепсе у него наколота синяя граната «лимонка». Стены полуподвала белые, флаги красные; на проводе висит с потолка объеденный коррозией дырявый железный чайник. На гигантском плакате - резиново-лысый Фантомас. Подпись: «Не ссы! Вступай в НБП!» Каждый понедельник здесь, в бункере, в семь часов вечера проходит общепартийное собрание. Присутствовать на нем может любой человек с улицы. По стеночкам комнаты мнутся мальчики от четырнадцати до двадцати. Топчутся, прячут руки - будто, как и я, ни с кем здесь не знакомы. Посреди комнаты происходит мужская встреча. - Чувачок!!! Да где ж ты был?! - Я в изоляторе сидел!.. Мнущиеся по стенам завидуют: быть задержанным милицией - гордость для нацбола. Форма одежды у присутствующих отсутствует. Вообще НБП рекомендует своим членам ходить в черном и стричься под ноль. На деле нацболы одеты кто во что горазд. На пятьдесят парней в бункере - четыре девочки. Нечесаные, неряшливые, некрасивые. Наконец появляется начальство. Исполняющий обязанности председателя НБП Анатолий Тишин - тощий человек под сорок - стремительно идет в глубь бункера. Тишин - один из основателей НБП; до ареста вождя был гауляйтером (комиссаром) московского отделения партии. Работает в морге. В 2000 году, когда нацболы захватили матросский клуб в Севастополе, шесть месяцев сидел в тюрьме; одновременно баллотировался в Думу. Мы бежим за Тишиным по коридору, на стенах висят предвыборные листовки: «Надоели политики? Встречайте доктора! Доктор Тишин - патологоанатом». В зале - грубо сколоченные лавки. Тишин облокачивается худосочным задом на трибуну; я жду вычурных слов и фашистских приветствий. - Ребята... с Лимоновым ситуация такая... Извините, мне придется вдаться в юридические тонкости... Я знаю, это неинтересно... Голос у Тишина интеллигентный; с предполагаемыми боевиками он говорит, как с дефективными подростками. - Суд будет закрытый... Для нас это смерть: ФСБ сделает все, что хочет; за закрытыми дверями никто не услышит голоса защиты... - Гы-гы-гы!!! - сваливается с задней лавки обкуренный подросток. Тишин (мягко): - Шамиль... ну послушай... Момент такой... траурный... Тишин объявляет, что в знак протеста против закрытого суда четверо нацболов решили начать голодовку. Снова извиняясь, он говорит, что в бункере будут журналисты, а поэтому желательно не слушать здесь музыку, не пить, не курить дальше приемной и вообще поменьше тусоваться. Шамиль гогочет еще раза два. Вступление в ряды Надо сказать, к своему журналистскому заданию я готовилась тщательно. Перед тем как идти в бункер, выложила из сумки деньги (НБП опирается на обездоленную молодежь), редакционное удостоверение, блокнот. Я была готова к тому, что при вступлении в ТАКУЮ организацию меня обыщут. Проверят документы. Проверят личность - позвонят в указанное мной место учебы. А вдруг я шпион - да не из газеты, а из ненавистного нацболам ФСБ? ...Вместо всего этого, выслушав просьбу принять меня в НБП, Тишин только махнул головой: - Дайте ей бланк - где они там валяются... Бланк был мятый и желтый. В графе «образование» я написала: «учительница младших классов» (легкая специальность; будут задавать вопросы - смогу ответить). В графе «работа» - «не работаю» (а то пришлось бы указать рабочий телефон, а по нему скажут, что это «Комсомолка»). Адрес написала настоящий (вдруг вышлют человека «проводить» меня). Парень с добрым лицом (был гауляйтером смоленского отделения НБП, вместе с Тишиным участвовал в севастопольской акции), улыбаясь, спрятал заявление в стол. Я все еще ждала проверки. Господи, даже у «скинов» новых членов «прописывают» - бьют в темном подвале! - Что стоишь? Иди... - А задание?.. - Ну... хочешь - листовки поклей... Клею листовки Впрочем, провожатого мне дали. Нацболы делятся по звеньям, звенья образуются по территориальному признаку. Наголо бритый Андрей живет ближе всех ко мне. - Народу у нас почти нет... В московском отделении - две тысячи членов - это кто по разу сходил. А реально - человек пятьдесят. Мы потому с другими экстремистскими организациями кооперируемся. Мы на их акции ходим, они - на наши... Листовки Андрей посоветовал клеить с пяти до шести часов утра. А то могут избить... ...Тщательно угаживаю родной город; проклинаю Лимонова и редакционное начальство. Если б можно было умереть со стыда... На листовках нагло улыбается бритоголовый «фашист». На рукаве у нациста повязка, на ней - скрещенные серп и молот (поразительно: семьдесят лет они были одним из символов нашего государства, но помещенные в круг, однозначно воспринимаются как свастика. - Авт.). ...Люди равнодушно шли мимо (в пять я не проснулась и клеила при свете дня). Никто не сказал ни слова. Полное равнодушие народа к ведомой НБП борьбе - большая обида для нацболов. Всех, кто живет обычной жизнью (ходит на работу, воспитывает детей), они презрительно зовут «овощами». Овощ - глупый пингвин, который робко прячет. Аполитичное быдло. Себя ненавидящие сегодняшнюю власть «лимоновцы» видят сверхчеловеками. И все же страдают. Я прочитала на сайте НБП: «Уж сколько было акций, митингов, шествий - а все уходит, будто в черную дыру... Даже если ОНИ начнут дохнуть с голоду, вряд ли это заставит их бороться с режимом...» Дежурство по бункеру Я дежурю. Каждый день, с одиннадцати утра до девяти вечера, один национал-большевик должен находиться в штаб-квартире НБП. Следить за порядком, отвечать на телефонные звонки, записывать их в журнал. Эх, всегда мечтала стать секретаршей... Шаркая тапочками, ко мне подходит голодающая уже восемь дней нацболка Василиса. - Главное, - инструктирует она, - не давай никому здесь жрать. Я уже писала: внешность у нацболок грустная. К Васе это не относится. Семнадцать лет, фарфоровая кожа, голубые глаза... Ее не портят даже ярко-малиновые волосы. Ради борьбы Василиса Семилетова бросила элитный колледж конструирования-моделирования. Девочка отчаянно жмет на кнопки «томагочи». - Прикинь, оставила на койке, чтобы во время собрания не пищал. За полчаса сдох, зараза! Четверо нацболов - две девушки и два молодых человека - голодают здесь, в бункере. В дальней комнате поставили раскладушки; почти все время они спят. Три раза в день голодающим дают глюкозу и чай с сахаром. Курить нельзя, но Вася дымит как паровоз. - Мне никто сигарет и не дает! Я их сама по карманам п...зжу! (Автор приносит извинения за ненормативную лексику. Члены НБП матерятся через слово.) В письме президенту Путину нацболы написали, что голодовка будет продолжаться до изменения решения по Лимонову или до смерти голодающих. За состоянием ребят следит патологоанатом Тишин. Причину смерти установит точно... - Вася, - решившись, спрашиваю я, - как же тебе родители разрешили участвовать в таком ужасе? - А я им говорила! Сказала - болею, приехать не могу. Вот по телевизору меня увидят, будет скандал... Арина своим тоже не говорила! Арина Кольцова - вторая голодающая. Валькирия (этим дурацким словом нац-болы называют девушек, совершивших громкую акцию. - Авт.). Валькирийство Арины заключается в том, что перед голодовкой она приковалась к дверям Госдумы (ее отцепили и сдали в милицию). Арине двадцать; в Москву она приехала из смоленской деревни; до восемнадцати не видела даже телевизора... Правда о деле Лимонова Арина прихлебывает минералку. Девицы хихикают: воду для голодающих партия покупает хорошую - «Шишкин лес»; и это нескончаемый повод для глумления. Шишкин - фамилия следователя, который «закрывал» Лимонова... - ОМОН приезжал, - наперебой рассказывают девчонки, - обыски по квартирам были... Смешно, но реально о деле Лимонова нацболы ничего не знают. Естественно, говорят, что оружие лимоновцам продавала сама ФСБ. После ареста в партии настали черные времена. Известный писатель Лимонов всегда решал материальные дела лично, и, когда его не стало, проблемы посыпались, как из ведра. Арбитражный суд расторг договор об аренде бункера (выяснилось, что НБП не платила за подвал никогда и должна тысячи долларов). Минпечати вынесло предупреждение «Лимонке»... Нацболов по всей стране таскали в ФСБ; партия резко сократилась: ребята резко «вспомнили», что у них есть мамы, папы, институты... Радостные вопли в подвале: с суда вернулся нацбол Коля Новохатский по прозвищу Натан Натанович. За мошенничество в крупных размерах (подделывал иногородним регистрацию) его приговорили к четырем годам условно. - Слушай, - очень серьезно говорит Новохатскому нацбол Саша по прозвищу Слон, - но, когда мы возьмем власть, у нас за мошенничество условно давать не будут! (Окончание в следующем номере.) ИЗ ДОСЬЕ «КП» В апреле 2001 года Лимонов был арестован на Алтае, в селе Банное. Одновременно при закупке оружия в Саратове были задержаны пятеро нацболов: Сергей Аксенов, Нина Силина, Владимир Пентелюк, Олег Карягин и Олег Лалетин. По неофициальным данным, Лимонов собирался создать незаконное вооруженное формирование и начать партизанскую войну за освобождение северных территорий Казахстана, населенных русскими и украинцами. План носил название «Вторая Россия». Официальных данных нет: на деле стоит гриф «совершенно секретно». Суд начался 8 июля в Саратове и был отложен.